С предшествующей архитектурой Возрождения рассматриваемый новый исторический этап архитектуры составляет органически связанные звенья сложного развития разветвленного целого европейской архитектуры нового времени. В XVII и XVIII вв. дальнейшее творческое развитие этой архитектуры получает иные формы и в первой трети XIX в. приходит к своему историческому завершению. Если Возрождение духовно раскрепостило личность и с пришедшим великим культурным переворотом коллективный ум и вековой ремесленный опыт зодчества средневековья отступили перед силой индивидуального творческого гения, то эпоха, идущая за Возрождением, была в архитектуре европейских стран временем подлинного блеска феноменальных по яркости творческих индивидуальностей. Если Возрождение вернуло архитектуре тонкий и гибкий инструмент ее искусства — классический ордер — и этим открыло путь от еще эпического величия готики к новой красоте «героического» образа, то наступившей затем эпохе меньше всего может быть брошен упрек в порче этого инструмента. В XVII и XVIII столетиях не только становится всеобщим совершенное владение классическим ордером, но и самый его принцип творчески модернизируется, чтобы перед лицом иных задач, иной эпохи ордер мог по-новому стать действенным оружием архитектуры.

Италия, занимавшая в XII—XIV вв. ведущее место в Европе, к началу XVII в. оказалась на окраинах ее экономической и политической жизни. Упадок ремесленного производства и торговли, а вместе с этим ослабление роли городской буржуазии привели к усилению земельной аристократии и церкви, без поддержки которой не могла в то время обойтись никакая общественная сила. Контраст между безудержной роскошью знати и тяжелым бытом обнищавших крестьянских масс и ремесленников достиг небывалой остроты. Экономический упадок страны усугублялся политическими интригами и междуусобными войнами, раздиравшими мелкие итальянские княжества, а гнет помещиков и абсолютистских властителей усиливался гнетом иностранных завоевателей, неоднократно вторгавшихся в Италию на протяжении XVIII в. В конце XVII столетия габсбургская Испания господствовала в Милане на севере, в Неаполе и Сицилии — на юге, контролируя государства, расположенные между ними (герцогства Мантуи и Модены, Тосканы, Пармы и папские владения). Контроль осуществлялся и через династические связи, и посредством полицейских мер, оправдывавшихся усилившимся разбоем и бродяжничеством (прямых следствий крайнего обнищания деревни). Немногие государства, сохранявшие независимость, — это морские республики Генуя (с Корсикой) и Венеция (с ее владениями в Истрии, Далмации и на Ионических островах) да герцогство Савойское, простиравшееся до Ниццы,— переживали явный упадок. Переход Милана, Неаполя и Сардинии во владение Австрии (1713) ознаменовал конец политической независимости Италии.

Архитектуру барокко нельзя понять в отрыве от градостроительства этой эпохи, так как характерные для него тенденции и прежде всего новое понимание ансамбля установили новые взаимосвязи между пространством площади, улицы или сада со зданием, что коренным образом отразилось на композиции последнего. Экономический кризис, охвативший торговлю и ремесленное производство страны, с наибольшей силой сказывался именно на передовых итальянских городах, затормозив их рост и сильно затруднив осуществление широких градостроительных начинаний. И все же необходимость в обновлении стихийно сложившихся в средние века городов потребовала продолжения начатых в конце XV и 1-й половине XVI в. мероприятий по упорядочению уличной сети, расчистке захламленных территорий, застройке пустырей и по городскому водоснабжению. Эти утилитарные, обусловленные прямой необходимостью требования в сочетании с идейными и политическими устремлениями католической церкви и светских правителей, привлекавших для осуществления своих задач лучших мастеров, воспитанных на достижениях двухвекового развития передовой архитектурной и художественной культуры Италии, привели к замечательному развитию градостроительного искусства.

Барокко в архитектуре, как и в других искусствах, сложилось не сразу и развивалось неравномерно, приобретая различный характер в зависимости от местных условий и особенностей. Колыбелью архитектуры явился Рим, где сложилось более глубокое по идейному и эмоциональному содержанию образов и могучее по формам зодчество. Интенсивная строительная деятельность здесь никогда не утихала (со времени войны и разграбления Рима в 1527 г.). Сюда продолжали приезжать талантливые мастера из различных городов Италии, а церковь и ее князья не жалели средств на реконструкцию города, возведение новых зданий, на отделку и украшение церквей и дворцов драгоценными материалами, позолотой, живописью и скульптурой. Более утонченный, праздничный характер барокко приобрело в Генуе, Турине и Венеции, которая в XVIII в. остается одним из важнейших художественных центров Италии и оказывает заметное влияние на развитие европейской культуры в целом. Флоренция — колыбель Возрождения — остается менее восприимчивой к особенностям нового стиля. Зато в Неаполе и Сицилии барокко бурно и своеобразно расцветает, хотя и с запозданием: наиболее яркие произведения барокко относятся здесь к XVIII в., во многих из них заметно испанское влияние.

Со 2-й трети XVII столетия барокко вступает в период полной зрелости, достигая наивысшего расцвета в архитектуре папского Рима. Этот период характеризуется явственными изменениями в характере архитектуры, которая отличается теперь небывало широким размахом и впечатляющей репрезентативностью композиций, торжественным величием внешнего облика и пышностью интерьеров. Сдерживающее влияние архитектурных трактатов позднего Возрождения со свойственным им академическим ригоризмом заметно ослабло, как и религиозная нетерпимость, свойственная первым десятилетиям контрреформации. Наряду с работами по завершению собора и площади св. Петра, которые должны были служить укреплению престижа католической церкви и придать новый блеск ореолу, окружавшему ее первосвященника и папскую курию, в Риме велось и широкое частное строительство. Представители наиболее могущественных фамилий итальянской знати, занимавшие папский престол в середине XVII в. (Урбан VIII Барберини, 1633—1644; Иннокентий X Памфили, 1644—1655, и Александр VII из семейства банкиров Киджи, 1655—1667), их многочисленные родственники и другие крупнейшие строительные заказчики Рима откровенно стремились к роскоши и великолепию своих дворцов и вилл, которые за полвека до этого, вероятно, вызвали бы суровое порицание.

В середине XVIII столетия в зодчестве Италии начинается поворот от барокко к классицизму. Признаки коренных изменений в мышлении архитекторов появляются сперва в теоретических трудах и сказываются на практике лишь к концу века. Этот временный разрыв между теорией и практикой, которые на протяжении трех веков развивались в Италии в неразрывной связи, показывает, с одной стороны, сузившиеся экономические возможности, приведшие к резкому сокращению строительной деятельности в стране, а с другой, — своеобразные истоки итальянского классицизма, значительно отличавшиеся от классицизма абсолютистской Франции и Англии. Первая последовательная и очень принципиальная критика барочной архитектуры была развернута францисканским монахом Карло Лодолли в школе для молодых венецианских нобилей в конце 1750 и в самом начале 1760 г. Мысли Лодолли, критиковавшего барокко за неоправданные излишества и формализм, четко потребовавшего от архитектуры возвращения к трезвому функционализму, были последовательно изложены лишь через четверть века после его смерти в трактате Андреа Меммо, но несомненно оказали широкое влияние задолго до этого. Так, один из учеников Лодолли, — Альгаротти — приверженец традиционной, т. е. барочной, архитектуры излагает и критикует взгляды своего учителя в работах, опубликованных в 1760 гг. * В них Лодолли предстает как «пурист» и «ригорист», борющийся против излишних украшений и иллюзионистских фокусов.

Французские города имели очень плотную застройку, как бы слившуюся в единый каменный массив; однако это не мешало приспособлению старых городов к новым жизненным условиям: их перестраивают, ломая средневековые постройки, в целях усиления обороноспособности, борьбы с эпидемиями и пожарами, одновременно стремясь к архитектурной организации города в целом. Продолжается разработка плана «идеального города». Однако в этом французские архитекторы, как и их современники в других странах, находятся в полной зависимости от насущных потребностей обороны. Новые города возникают и как укрепленные форпосты (но теперь уже в основном на окраинах государства), и как промышленные центры, и как города-резиденции. Последние строятся в комплексе с резидентским дворцом, частью которого является и самый город, планировочно подчиненный дворцу.

В XVII в. происходит процесс перерождения укрепленного замка в неукрепленный дворец. В этот период дворец уже включается в общую структуру города, а за городом связывается с обширным парком. В конце XVI и начале XVII в. тесные связи с Италией, глубокий интерес к ее культуре и искусству, роскошь ее дворцов и вилл вызвали естественное подражание в высших французских кругах. Но искусство барокко не получило широкого развития во всей Франции. Можно говорить только о единичных барочных постройках, хотя для ряда французских провинций и городов отдельные барочные мотивы стали глубоко национальными: Лангедок, Монпелье, Эк и др. Французские архитекторы проходили суровую школу практики. Как правило, они были выходцами из строительных артелей или семей потомственных каменщиков, объединенных в корпорации, строго хранивших свои профессиональные приемы, восходившие еще к средневековым традициям готики. Конструктивными принципами готики великолепно владели французские архитекторы, бывшие одновременно конструкторами, практиками-строителями и подрядчиками. Отсюда критическое отношение ко всему привносимому извне, в том числе и к барокко. Переплетение позднеренессансных, готических и барочных черт с чертами классицизма очень характерно для Франции 1-й половины XVII в. Однако классицизм с конца XVI в. вплоть до середины XIX в. является основным направлением, все остальные сопутствуют ему.

В начале XVII в. в Париже растущая потребность в жилище вызвала широкое строительство и заселение новых районов. Однако от рядовой городской застройки и отелей этого периода почти ничего не дошло до нас — о них мы знаем из теоретических трудов 1-й половины XVII в. К концу XVI в. в Париже сложился тип отеля, который господствовал во французской архитектуре на протяжении двух веков, с жилым домом между двором и садом. Двор, ограниченный службами, выходил на улицу, а жилой корпус располагался в глубине, отделяя двор от сада, как в отеле Карнавале арх. Леско (середина XVI в.), перестроенном 100 лет спустя Мансаром (рис. 14). Тот же принцип планировки в отелях начала XVII в.: Сюлли в Париже (1600—1620) на улиде Антуан, арх. Жака I Андруэ-Дюсерсо; Тюбеф на улице Пти-Шан. Эта планировка имела неудобство: единственный двор был и парадным, и хозяйственным. В дальнейшем развитии этого типа жилая и хозяйственная части дома разграничиваются. Перед окнами жилого корпуса располагают парадный двор, а сбоку от него — второй, хозяйственный двор. Отель Лианкур (арх. Лемюэ) имеет такой двор.

Чисто административных построек в это время было мало: в основном это были ратуши и дворцы правосудия. Во Франции, где королевская власть была сильна, а муниципальная служба в XVII в. еще невелика, общественные здания были небольшими,— они состояли из зала собраний, нескольких бюро, архива, церкви, зала для стражи и полиции, тюрьмы. Приспособленные под ратуши богатые жилые дома стояли вдоль улицы рядом с другими жилыми зданиями. Таковы ратуши в Авиньоне, Солье, Пуаэре в Бургундии. Новые ратуши во Франции возводились на больших площадях, как ратуша в Лярошель (1595—1606). Это пышное сооружение со статуями на фасаде, открытой лестницей и небольшой башенкой, может служить примером провинциального французского «барокко», истоки которого идут от узорочья. Строже формы ратуши в Труэ (1616, арх. Луи Нобль). Ратуша в Реймсе (1627) — еще совершенно средневековое сооружение. Великолепен Сенат Парижа, выходящий на улицу Турнон. Сохранились рисунки интерьера дворцов Правосудия в Париже и г. Ренне (С. де Бросс).

С окончанием религиозных войн сразу началось восстановление разрушенных церквей и постройка новых. В одном только Париже в 1-й половине XVII в. их возведено более 20. .В культовой архитектуре Франции этого времени, очень многообразной, еще сильны традиции готики и Ренессанса: Нотр-Дам в Гавре (1606—1608), Сент-Этьен-дю-Мон в Париже, Сен-Пьер в Оксере и др. Барокко не нашло широкого отражения в церковной архитектуре, хотя и она в какой-то степени отдала ему дань. Французские иезуиты считали идеалом красоты барочную церковь Иль Джезу в Риме. Французские архитекторы-иезуиты, работавшие сначала в Италии (Этьен Мартельянж и Турнель), ввели во Франции церкви типа Иль Джезу. Влияние этого итальянского сооружения безусловно имело место (церковь в Рюэли, в г. Ришелье и др.), но степень этого влияния преувеличена. Ряд церквей, построенных по плану Иль Джезу, имеют совершенно иной архитектурный облик, иначе организованные фасады. Таковы церкви Сен-Поль-Сен-Луи в Париже, Иезуитов в Блуа, построенные Мартельянжем, церковь в Авиньоне — Турнелем (1620—1655), Сен-Жерве в Париже — С. де Броссом и Метезо.

Самым крупным градостроителем и военным инженером XVII в. во Франции был арх. Вобан, построивший 150 городов-крепостей. Некоторые из них, как Брест, получили дальнейшее развитие. Вобан внес много нового в науку фортификации. До него города-крепости защищались артиллерией, которая могла вести обстрел противника даже из центра города благодаря наличию прямых улиц. Вобан усовершенствовал защиту города системой рвов, бастионов, куртин. Укрепленный город, как правило, имел форму правильного многоугольника, охваченного большими петлями укреплений. В г. Юнинг (1679) площадь оборонительных сооружений равна восьмикратной площади жилой части города. Города Лонгвин (1679) и Неф-Бризак в Эльзасе (1698) были построены Вобаном в форме правильного восьмиугольника с шахматной планировкой; в центре размещалась квадратная площадь с въездами по углам. Город Рокруа был перестроен Вобаном с сохранением в нем радиально-кольцевой системы улиц и окружающих его бульваров. Система новых мощных укреплений придала городу форму неправильного пятиугольника.

Замок Во-ле-Виконт был построен в 1661 г. Луи Лево (интерьеры — арх. Ш. Лебрен; парк — Андре Ленотр). В этом сооружении еще много от более ранней архитектуры: высокие кровли, отдельные над каждым объемом; в центральной части здания, по главному фасаду, — поэтажный ордер из рустованных колонн. Входной портал с фронтоном, украшенным лежащими скульптурами, напоминает произведения С. де Бросса или Дюсерсо. Великолепны интерьеры замка. В парке Ленотр впервые наметил осевую систему композиции плоских партеров, подчиненную дворцу. Однако здесь тяжеловесный дворец еще не слился в единый организм с парком, а осевое развитие парка от дворца, вдаль, в бесконечность, нарушается поперечным расположением бассейна в конце сада. Эти проблемы будут решены Ленотром в Версале. Однако все это не снижает огромного художественного достоинства этого выдающегося произведения Франции.

В богатых жилых домах придворной знати, а также финансовых верхов увеличивается количество комнат, усложняется планировка. В этот период возникает несколько вариантов планировки особняков по типу дома между двором и садом. В ряде владений планировка асимметрична, двор и сад располагаются с одной стороны, а жилые и хозяйственные постройки — с другой. Таковы отели Парижа: Эзелен — Л. Лево (рис. 47, 1), дома на ул. Клери (рис. 47, 2) и Жуж Консюль — Жана Рише, отели Амело-де-Бецей — Д. Готтара (рис. 48,1), Монморенси — Жака Моро (рис. 47,5). Примером симметричного решения является отель Жаба — Л. Брюана. Но, как правило, при асимметричном плане выдерживается симметрия в фасаде, часто создаваемая искусственными приемами. Во многих отелях середины XVII в. заметны черты еще не завершенного развития типа (отели Амело, Лувуа, Шамуа и др.), в планах нет четкой взаимосвязи частей. Поиски в этом направлении (отели Жаба и Бове — Антуана Ленотра, рис. 48,2) получают полное разрешение в работах Ж. А. Мансара: отели Лорж, Ноэль в Сен-Жермен-ан-Ле, дом Мансара на ул. Турнель и дом, предлагаемый Мансаром в качестве образцового.

С ростом городов возрастает и строительство общественных зданий. Продолжают строиться ратуши, дворцы правосудий, архиепископства, торговые дома, больницы. Все эти сооружения (обычно в три этажа, иногда с мансардой) построены, как правило, с профессиональным размахом, разнообразием плановых и фасадных решений, отличаются ярко выраженной индивидуальностью. Впервые Шарлем и Луи Жибером в 1691 —1694 гг. строится Медицинская школа. Это небольшое круглое сооружение, увенчанное куполом с люкарнами, послужило образцом целому ряду построек такого же назначения. В Париже строится театр «Комеди Франсез» (арх. Д’Орбэ), в Тулоне — арсенал (арх. Пюже).