Центром тяжести архитектурного развития в XVI в. было усадебное строительство, причем сложное и многообразное становление архитектуры этого времени имело, по крайней мере, три источника: а) местную позднеготическую традицию; б) непосредственное формотворчество, опиравшееся на народную строительную практику (дерево и фахверк) и на новые материалы (кирпич); в) заимствуемые итальянские формы и тектонические приемы (преимущественно в нидерландской или немецкой интерпретации). На протяжении всего XVI в., причудливо сочетаясь в различных соотношениях (в зависимости от архитектурного типа преобладала та или иная тенденция), все три основных начала пришли в конце столетия к органическому синтезу в архитектуре жилища. Тип жилого дома тем самым явился качественно новой архитектурной категорией, в которой отдельные заимствованные или унаследованные концепции и формы оказались переосмысленными в свете текущей строительной практики, господствовавшего общественного строя, бытового уклада и мировоззрения и в органическом сочетании с плодами спонтанного формотворчества превратились в наиболее последовательное выражение возникшей национальной архитектуры Англии.

Англия не знала муниципальной культуры, которая прославила средневековые города континента. Следуя планам римских поселений с их пересекающимися под прямым углом осевыми артериями, города, даже когда они возникали сызнова, как правило, застраивались в шахматном порядке, причем как с санитарной точки зрения, так и конструктивной, застройка эта оставалась на весьма низком уровне. Городские центры отсутствовали, рыночные площади и ратуши были исключением, а соборы нередко оказывались расположенными эксцентрически. В XIV—XV вв. частые пожары и эпидемии производили страшные опустошения именно в английских городах. В городах, если они не были портами, поневоле ютилась беднота. Англичане времени Тюдоров городов не любили. Даже купцы, разбогатев, стремились обзавестись усадьбой и загородным домом. Если не считать Лондона, где была сконцентрирована треть городского населения страны, и ряда портов, городская жизнь практически замерла и возродилась лишь в конце XVI в. в связи с общим экономическим подъемом. В 1532—1535 гг. население Лондона равнялось 60 000 человек, 20 000 из них жило за пределами «сити». В Бристоле и Норидже насчитывалось по 12 000, а в других городах меньше чем по 10 000. Общая разруха и всеобщее брожение в первой половине века мало способствовали развитию городов, и горожане занимались еще сельским хозяйством. Улицы поросли травой. Роспуск провинциальных цехов и гильдий окончательно подорвал муниципалитеты, доказав в то же время бессилие городских властей. Новый, мануфактурный способ производства (металлургия, сукноделие) концентрировался в деревнях, которые со временем вырастут в огромные промышленные центры (Манчестер, Ливерпуль, Бирмингам).

В связи с роспуском монастырей функции благотворительности и образования в XVI в. стали осуществляться общественными организациями. В Чиппинг Кемпдене (Глостершир) каменный госпиталь (Дом призрения) отличается простотой композиции и декора. В его интерьерах та же простота. Вытянутый объем центрального здания с крутой двускатной кровлей имеет выступающие крылья. Ряд щипцов завершает фасад здания с типичными трубами. Более живописно выглядит фахверковый госпиталь Лейстера в Уорике. Во второй половине XV в. в связи с растущей тягой к образованию и с проникновением в Англию увлечения античной филологией возникает новый стимул к развитию Оксфорда и Кембриджа, с XIII в. пользовавшихся славой крупных центров европейской учености. В конце XV в. некоторые оксфордские ученые (Гросин, Линакр, Латимер и др.) изучают в университетах Флоренции, Падуи и Рима греческий язык у беженцев из Константинополя, а уже в начале XVI в. сам Эразм Роттердамский предпочитает штудировать его в Англии. Хотя новые веяния и натолкнулись на сопротивление консервативных ученых и в значительной мере приобрели богословский характер, поддержка Томаса Мора, епископа Фишера и кардинала Уолси, близко стоявших к королю Генриху VIII, обеспечила победу гуманизма.

Английские города средневековья складывались и развивались в основном как города «бургового» типа, т. е. росли возле замков феодалов или вблизи монастырей. Некоторые из них возникли на месте древнеримских городов I в. н. э. (Лондон, Честер, Линкольн и др.). Остатки их прежней строго регулярной планировки иногда еще прослеживаются в ядре современного города (сравните Честер и др.). Однако в таких городах в средние века неизбежно возникали замки и крепости, местоположение и особенности которых определяли дальнейший рост и планировку города, которая обычно была нерегулярной. В этом отношении интересен пример Лондона. Его описание в XIV в. говорит о наличии там в восточной части холма с крепостью (Тауэр), а в западной еще двух замков, хорошо укрепленных. В двух милях от Тауэра, в западной части Лондона, размещался королевский замок, имевший собственный пригород. Весь Лондон был окружен высокой и мощной стеной с семью воротами. Южная часть города тоже была окружена стеной с воротами. Известны, впрочем, примеры регулярной планировки и вновь создаваемых городов (Уинчелси, 1277 и др.).

Жилищное строительство в городах шло в основном за счет постепенного развития традиционных типов жилого дома. Основным типом английского жилища с древнейших времен был дом с одним большим залом — «холлом», в котором первоначально размещалась вся семья. К XVI в. холл претерпел существенные изменения и превратился в типичный для того времени городской многоквартирный дом, выходящий узким, «сжатым», как того требовало бюргерское законодательство, торцом на улицу. Городские дома Англии в XVI в. строились почти исключительно из дерева (фахверк). Эта традиция продолжалась и в XVII в. даже в Лондоне, несмотря на целый ряд правительственных указов, запрещавших употребление какого-либо материала, кроме камня и кирпича (указы 1605, 1607 гг. и др.). Таков, например, замечательный дом Пауля Пиндара из Лондона, теперь перенесенный в музей Виктории и Альберта, относящийся к 1624 г. (сохранился фасад). В городах XVI в. строились и городские усадьбы дворян, пользовавшихся особыми привилегиями (впрочем, довольно часто они строились за пределами городской стены). Здесь фасад здания допускался более широкий. Его занимал холл, а жилые помещения располагались вокруг небольшого внутреннего двора.

Общественных зданий XVI в. в Англии сохранилось очень мало. Наиболее распространены были «залы гильдий», т. е. торговых или ремесленных компаний, и «залы комиссионеров», т. е. тоже, по существу, здания торгово-промышленных компаний. Они по внешнему виду мало отличались от жилых зданий го¬рода. Большей частью фахверковые они увенчивались многократно повторенными щипцами, использованными как чисто декоративный прием. В конце XVI в. в Лондоне появляются такие общественные здания, как театры. Но для них в тот период либо приспосабливались уже существующие здания, либо строились наскоро новые из расчета лишь обеспечения их функций. В королевском дворце Уайтхолл возник новый тип общественного здания — банкетный зал. Первый из таких залов был построен, по-видимому, в 1607 г. О его архитектуре ничего не известно. Но уже следующая, заменившая его постройка открыла целую эпоху в развитии английской архитектуры.

После 1534 г., — года упразднения монастырей и секуляризации их собственности — культовое строительство в Англии существенно сократилось и спустя сотню лет возобновляется с работами Иниго Джонса. В 1623 г. в связи с предполагавшейся свадьбой короля с католической испанской принцессой началась постройка Капеллы королевы при Сент-Джеймском дворце, закончившаяся 4 года спустя. Капелла была простым, прямоугольным зданием с гладкими стенами и окнами, украшенными развитыми и чистыми по формам сандриками. На главном торцовом фасаде центральное окно имело полуциркульное завершение, а стена над карнизом заканчивалась фронтоном. Капелла перекрыта кессонированным коробовым сводом, у основания которого проходил строгий классический антаблемент, а несколько ниже в нишах помещались статуи святых. Исключительная простота и классическая строгость постройки удивительны для той эпохи и сразу выдают руку крупного мастера. О произошедшем изменении вкусов говорит и традиционная, отделяющая зал от входа перегородка, спроектированная Иниго Джонсом для капеллы в Сомерсет-Хаусе в Лондоне (1630—1635). Она состоит из строгих дорических колонн в первом ярусе, на антаблементе которых стоят узкие изящные гермовидные пилястры с тонким карнизом вверху. Никакой перегруженности, точно рассчитанные пропорции, простота композиции, строго ограниченное количество деталей и их орнаментации.